luz_das_estrelas

Начну от того момента, как я пошел в школу (как-то именно с 7 лет все становится существенным и начинает раскладываться по полочкам). Прежде всего, конечно, нравилось, что учиться было легко. И то, что родители мое желание учиться и познавать энергично поддерживают – они меня знакомили с математическими понятиями, которые в школе изучаются сильно позже. Не только с арифметикой (а складывать и умножать на бумаге я научился еще сильно до школы), но и, скажем, с возведением в степень – что это такое, я знал уже в первом классе, хотя на самом деле это изучается только в пятом. А в четвертом классе я с их подачи понимал логарифмы (теперь кажется – ведь так легко запомнить одно-два простых свойства, но это теперь понятно, а в детстве эти свойства так не запоминаешь, а только чувствуешь на практике), а в пятом – пределы... А в 13 лет они научили меня дифференцировать. В общем, мой интерес к математике был весьма заметным, и до какой-то степени я и сам очень быстро научился его поддерживать – лет в 10 нашел в тумбочке старый справочник по математике, и до сих пор помню, как я рисовал кучу треугольников, чтобы проверить, действительно ли сумма углов любого треугольника равна 180 градусам.

Еще одной радостью был интерес к самолетам, который родители тоже энергично поддерживали. Собственно, к самолетам меня тянуло по простой причине – в детстве мы часто ездили в аэропорт, и самолеты меня очаровали. Ну и детские книги о самолетах – «Человек поднялся в небо», «33 ступеньки в небо», и брошенная кем-то в аэропорту (наверно, это был сотрудник аэропорта) фраза, что мне стоило бы стать летчиком. Впрочем, очень быстро я понял, что пилотом я быть едва ли смогу, а вот изобретать и разрабатывать самолеты – это да. Одна из самых странных идей у меня была лет в 8 (как раз тогда все переживали катастрофу «Пахтакора») – я тогда прочитал в «Науке и жизни», что бывают однополюсные магниты, и подумал, что авиакатастроф можно было бы избежать, если намагнитить самолеты именно одним полюсом. И что касается интереса к самолетам, то родители его поддерживали очень сильно: когда мне было 7 лет, мы в первый раз поехали в Москву, мы увидели в «Детском мире» сборные модели самолетов. Купили самую простую – Ан-24 (всего около 10 деталей), и потом дома вместе клеили. Потом когда родители ездили в командировки в Москву и спрашивали, что мне привезти, я всегда просил модель самолета. А постепенно я научился собирать их уже сам, без помощи. Мои родители поддерживали меня в этом интересе к самолетам настолько, что согласились выписывать авиационные журналы (это продолжалось года два, кажется, 1983 и 1984 годы – потом мне самому стало скучно). И конечно же, я перечитал все, что мог найти о самолетах в окрестных библиотеках.

А еще мне нравились поездки: если в 1978 г. я в первый раз побывал в Москве, то в 1982 году мы поехали кататься уже почти на целый месяц. Сначала мы поехали в Москву, которую я смог рассмотреть теперь уже более осмысленно по сравнению с первой поездкой – мы ходили в Парк Горького, в котором я в первый раз испытал очень яркие аттракционы – больше всего мне запомнился «Океан-экспресс», представлявший собой карусель, которая в некоторый момент отклонялась от горизонтальной плоскости, при этом кабинки могли свободно качаться (конечно, были в парке и горки, но я пойти на горки не решился – в некоторый момент там оказываешься вниз головой, а я этого весьма сильно боялся), еще мы ходили на ВДНХ и очень сильно зависали в павильоне «Космос», разглядывая разные спутники и орбитальные станции, еще мы ходили в Кремль и было очень необычно увидеть реально все то, о чем много раз читал, еще мы ходили в Музей изобразительных искусств. Из прочих радостей жизни в Москве мне очень понравилось мороженое – мы покупали по 2 порции в день, причем самое разное – и «Фанта», которую я первый раз попробовал именно тогда. А потом мы поехали в Чернигов, и там мы просто общались с многочисленными дальними родственниками, ходили в гости, гуляли по городу... А в 1985 году мы поехали в Москву снова, на 10 дней, и снова гуляли по тем же местам.

Еще моим родителям очень хотелось, чтобы я был знаком с классическим искусством – и мы вместе ходили слушать орган (он тогда как раз только появился в Томске), несколько раз ходили в краеведческий и в художественный музеи, и на выставки разных художников – и русский пейзаж конца 19 – начала 20 века (имен художников сейчас не помню, но кажется, что это были очень классические картины), и Рерих (а его экспозицию в Томск привозили в 80-е годы раза два, если не больше), и Шилов... И мне все это очень нравилось!

Маленько мне нравилось работать руками – ну не все, конечно, но, скажем, помогать, когда мы меняли дверные ручки на более новые -- мне нравилось делать из кусков дерева затычки для дырок, оставшихся от старых дверных ручек, а также для дырок в плинтусах, что чтобы через них не вылезали мыши. Еще мне очень понравилось, когда мы вместе сделали две книжные полки (для научно-популярных книг, которых у меня в тот момент появилось довольно много), причем делали мы эти старые книжные полки из корпусов от телевизоров (или "оболочек от телевизоров», которые продавались в отделе некондиционных товаров специально для любителей мастерить).

Родители поддерживали многие мои увлечения – и шахматы, и астрономию. А потом они узнали, что в Томске есть ФМШ, и когда подошло время, повели меня записываться, хоть и оказалось, что мне придется ходить с людьми на класс старше меня. И узнали про журнал «Квант», и покупали сборники олимпиадных задач, и предложили записаться на Малый мехмат – заочную школу при МГУ, а на следующий год – и в заочную школу при МФТИ. И всегда очень сильно переживали о том, как у меня идут дела с задачами...

А еще они советовали мне художественные книги. Как сейчас помню, в 12 лет сказал, что не знаю, какие художественные книги лучше, и они предложили просто -- принести учебник по истории, а там в конце список рекомендованной литературы, ну, они и помогли выбрать, что из этого списка лучше -- Вальтер Скотт, Дюма, Шарль де Костер, Сабатини (я как раз начал читать "Одиссею капитана Блада")...

А еще они очень хотели, чтобы я выучил английский, и после катастрофы они брали у знакомых сначала простые книги для чтения на английском для школьников, потом все сложнее, потом последовали книги для студентов (был и «Затерянный мир» Конан Дойла), а потом попросили у одного своего знакомого сборник фэнтези, изданный в Англии и купленный на Кузнецком мосту в Москве – и вот так я в первый раз познакомился с фэнтези, и хоть я не знал ни одного автора и сейчас уже почти ничего не помню, но мне запомнилось то, что в сборнике был рассказ Джорджа Мартина «Одинокие песни Ларена Дорра», и я помню его первую фразу – «Есть девушка, которая ходит между мирами», и как-то очень сильно меня тогда впечатлила эта идея множественности миров. И удивительно, что запомнился именно Джордж Мартин...